Горбунова: «Интересно вспоминать то недалекое прошлое, когда мы с разными политическими взглядами сидели ругались за семейным столом»

— У всех нас разные идентичности. Например, я женщина, мать, ЛГБТК+-представительница, человек, который пережила несправедливое заключение и насилие. В каждой этой своей ипостаси я, безусловно, вижу что-то, о чем мечтаю в Беларуси будущего, — рассуждает Ольга Горбунова на Еврорадио. — Мечтаю, что не буду бояться за себя, за свою дочь, что на меня не смогут напасть ни дома, ни на улице, ни на рабочем месте.

Как вынужденная беженка, я мечтаю вернуться домой. Потому что мы не homeless nation, как недавно назвали беларусов в одном из документов. Меня это очень возмутило.

У нас есть дом, и большинство беларусов как раз живут дома. И даже я не чувствую себя бездомной. У меня есть дом, в который я прямо сегодня не могу попасть, но это не значит, что его нет. Я очень хочу, чтобы он сохранился.

И моя национальная идея сейчас — выжить самой и помочь выжить другим людям, которые оказались в заложниках. И сделать все, чтобы наша страна пережила эти события и выжила.

Как-то смотрела фильм, где прозвучала фраза: «Была когда-то такая страна — Югославия». В последнее время ловлю себя на мысли, что мы уже так близко подошли к этому рубежу, стоим на пороге того момента, когда такое могут снять и про Беларусь.

И то, что Беларуси может не стать и мы реально может стать нацией без страны, потеряв суверенитет и независимость, думаю, объединяет многих по обе стороны государственной границы: и тех, кто находится внутри страны, и тех, кто находится в вынужденной эмиграции.

У каждого из нас есть много идей и мечт, каким бы мы хотели видеть будущее своей страны, но есть еще вот эта реальность, в которой мы все оказались и которую не можем игнорировать.

В этой реальности есть погибшие, есть репрессии, есть противоборствующие стороны, есть пропаганда, для которой мы, уехавшие, «мошенники», «наркоманы» и т.д.

Активистка считает, что расчеловечивание, над которым работает пропаганда, усиливает раскол в обществе и ослабляет Беларусь как страну.

— Отмечу, что этот раскол усиливается с обеих сторон. Пропаганда с той стороны работает своим образом, но радикальные мнения звучат и с нашей стороны.

Меня это ввергает в состояние безнадежности, потому что я понимаю, что и там, и там беларусы. Только сейчас нас физически разделяет эта невозможность быть в одной стране.

Интересно вспоминать то недалекое прошлое, когда мы с разными политическими взглядами сидели ругались за семейным столом. Кто за Лукашенко, кто против — но мы все были в одной стране. Никто никому не мешал.

Были триггерные моменты, были тяжелые события, но при этом у нас была возможность быть там, и страна как-то развивалась. Пусть и не такими темпами, как нам хотелось бы.

И теперь за несколько лет просто разрушен этот многолетний труд десятков тысяч людей. Все это привело к очень серьезному расколу в обществе. И я не знаю, у кого хватит смелости это остановить.

Примирение в беларуском обществе, по мнению Горбуновой, будет тяжелым и длительным процессом, усилия к которому должны приложить обе стороны.    

— До фазы национального примирения огромный путь и огромный процесс. Это не произойдет по щелчку.

Приведу уже банальный пример Руанды, где в результате стодневного геноцида лишили жизни почти миллион человек. Там соседи убивали соседей.

После был трибунал, часть преступников отсидела разные сроки, но большое количество убийц вообще не было иденцифицировано, их не смогли найти.

Теперь все эти люди — и те, кто пострадали, и те, кто были убийцами, — живут на одних улицах.  

Говоря о примирении, я имею в виду ряд различных процедур, в том числе переговоры, которые могут привести к гражданскому согласию, спокойному проживанию на одной территории, на территории нашего дома.

Возможно, такие переговоры не удовлетворят обе стороны, потому что у каждой требования очень радикальные, но на то они и переговоры, чтобы пойти на возможные допустимые компромиссные шаги.

Мы видим, в какую патовую ситуацию вошла наша страна с этими непрекращающимися репрессиями, видим, что происходит в тюрьмах.

Желание это остановить, спасти людей гораздо сильнее, чем желание расправы.

И если нам удастся проговорить это, как выйти из кризиса, возможно, через какое-то время мы сможем говорить и про национальное примирение, — полагает активистка.